«Здравствуйте, это рекламное агентство? Нет, мы — контент-компания»
Разбираемся, чем занимается content-company, как начать писать сценарии и привлекать каналы-миллионники. О каких волонтерах, что помогали беженцам, забыли. И почему важно о них рассказать. Беседуем сегодня с продюсером и основателем компании WellBe Александром Западинским.
-Саша, с чего начинается твой разговор с потенциальным клиентом? Понимают ли в Молдове чем занимается контент-компания?
Вообще не понимают концепт. С начала беседы человек думает, что я продаю SMM услуги или занимаюсь маркетингом. Здесь уже надо останавливать и объяснять, что это не по адресу.
Мы – контент-криэйторы. Задача – визуально или аудиально создавать контент, который поможет бизнесу. Это и реклама, и промо-акции, продвижение, но это и творчество. 90 % моих заказчиков воспринимают нас как рекламное агентство. Контент — не только об этом.
Часто просят создать контент, который не несет прямую рекламу вообще. Это делается в целях PR, лояльности аудитории, творческой составляющей. Например, к нам обратились владельцы центра по реабилитации для семьи. Они захотели свой подкаст, где будут обсуждать какие-то общие темы. Чтобы человек, еще не дойдя до них, смог узнать, чем ему могут помочь, рассмотреть какие-то общие вопросы.
Да, этот человек может прийти к ним и через полгода за личной консультацией. Цель здесь – развлечь и повысить уровень лояльности. То есть рекламы тут почти нет, она нативная и направлена прежде всего на сбор аудитории. Для создания репутации. Здесь не продается конкретный продукт. Тут больше создается комьюнити.
Поэтому мы не рекламное агентство – мы контент компания. Наша задача – привнести что-то творческое в вашу компанию. Что поможет либо что-то продать, либо создать ту или иную репутацию, с которой вы сможете воплотить мечту.
Я знаю, что ты работаешь и с зарубежными компаниями. Есть ли разница в восприятии и с кем работать легче?
За рубежом понимают концепт компании. Поэтому с ними работать проще. Не важно, снимаем мы для них видео или пишем сценарий для документального фильма. Они не требуют от нас знаний маркетинга. И порой очень приятно удивляются, что в процессе создания контента мы изучаем их аудиторию, понимаем, какая конкретно стоит цель. И в итоге даем больше ожидаемого.
Допустим, нужно ввести ту или иную рекламную интеграцию в какой-то контент для YouTube канала или для саундклауда, или нужен подкаст. Если это правильно упаковать внутри контента, чтобы это звучало нативно, мы умеем удивлять.
Ты упомянул о написании сценария. Есть ли у тебя профильное образование в этой области?
У меня нет специального образования, я и не журналист, и не копирайтер. Мое образование было связано с индустрией развлечений и организацией мероприятий.
Все началось где-то в 2018 году. Поступило предложение от Алекса Грина. Это локальный писатель-выходец из Молдовы, который много лет проживает в Израиле. Он написал повесть «Тропа Фэт-Фрумоса». Это такой фэнтэзи с участием молдавских сказочных персонажей. На основании этой повести мы хотели написать сценарий для кино.
Это было интересное предложение. А я — авантюрист. Подумал: я не умею писать сценарий, но научусь в процессе. Нашел человека, который мог мне помочь его редактировать и участвовать в создании. Я привнес свое творчество, какие-то моменты мы «причесали», где-то вернули логическую цепь событий. Это, собственно, был мой выход из комфорта.
Фильм вышел?
Это скорей вопрос к продюсеру Алекса Грина, которому мы передали сценарий. Из того, что я знаю, в итоге поставили театральную постановку по сценарию в Ашдоде, Израиль. Тем не менее сценарий вызвал большой интерес у специалистов.
Не было желания уйти целиком в сценаристы?
Я не собирался целиком погружаться в эту тему. Мы же параллельно занимались организацией ивентов. Но когда пришла пандемия и мероприятия стали неактуальны, я вспомнил — я же писал сценарий. Связался с множеством YouTube каналов- миллионников из России, предложил свои услуги. Половина из них согласилась попробовать поработать вместе.
Я написал три сценария для одного из самых крупных музыкальных СМИ, у которого есть YouTube канал в России. После этого заказы появились сами. Сработало сарафанное радио. В тусовках, в общении между продюсерами стали говорить, что есть компания WellBe, она находится в Кишиневе, ребята круто пишут, могут что-то круто сделать.
Война, первая волна беженцев. Я знаю, что ты был в числе первых волонтеров. Расскажи, как это началось для тебя?
У меня по линии мамы 40% семьи живут в Украине. Я полдетства провел в Киеве у тети, у дяди, у друзей, у племянников. Когда я узнал о том, что все началось, я не был удивлен. Находясь в разных Телеграм-каналах на протяжении двух-трех лет, я примерно рассматривал такой сценарий.
Больше меня удивило, как это началось. Это раннее утро, кофе, соцсети… Ты понимаешь, что люди в спешке собирали вещи, искали возможность покинуть страну…
25-го числа я вышел в Инстаграм, отметил тех людей, которые уже поехали на своем ресурсе забирать с Паланки родных и близких… Да и просто незнакомых людей, которые бежали из Украины. Подписчиков в Инсте у меня немного, но это те люди, кто не просто просмотрят сторис, а перейдут к действиям. Среди них были и представители бизнеса, у которых были ресурсы, желание и возможность помочь.
Первую посылку мы собрали всей командой. Это были вещи, предметы первой необходимости. Многие ведь просто в костюмах, пижамах садились в машины и бежали от войны.
Потом, когда я стал замечать, что на собственном ресурсе я уже не могу помочь, стал обращаться к людям, которых я бы мог активно подключить. Люди из бизнеса откликались буквально за пять минут. И везли помощь.
Помимо своего прямого участия ты снял фильм, где волонтеры рассказывают о ситуации. Как возникла сама идея?
Фильм – полностью моя инициатива, я его делал на своем ресурсе. При каждой войне начинается информационная война. Неважно, это страны конфликта или страны, которые находятся максимально близко к нему. Информационная война запускается одновременно с боевыми действиями. Очень много дезинформации. И я понимал, что нужно брать повествование в свои руки. При этом дать людям говорить без каких-либо ограничений.
По какому принципу ты отбирал героев фильма? И в целом, что ты хотел донести зрителю?
Мне было важно, чтобы никто из героев фильма не был медийной личностью, не был блогером. Потому, что среди тех, кто помогал, были разные люди. Были и те, кто заболевал тщеславием и начиналась инфо-гонка, кто помог больше.
Второе, что мне было важно – отобрать людей, которые не пользовались никакой помощью. Это люди, которые просыпались рано утром, жили свою жизнь и совмещали с тем, что они просто на своих ресурсах ехали и помогали. Каждый привносил что-то свое.
Тарас Чернилевский взял на себя расселение, поселил людей у себя и еще в нескольких локациях. Сергей Табырца взял на себя транспорт. Собравшись с друзьями, они отвозили и привозили беженцев туда, где их ждали, чтобы заселить.
Мария Чернышова занималась покупкой и доставкой вещей первой необходимости, продуктов и воды в разные лагеря и семьям, которые приютили у себя беженцев. Ксения Дружинина работала волонтером на границе и помогала людям информационно.
Для меня было важно разделить еще героев на разные возрастные группы. Кто посмотрит фильм, отметит это. Важно посмотреть, как каждый относится к войне, к помощи, отталкиваясь и от этого фактора.
И самое важное, мне нужны были люди на 100% не заинтересованные появиться перед камерами. Моя задача была создать для них первый такой медийный опыт. Я хотел, чтобы они почувствовали, что они важны. Что кто-то со стороны может оценить то, что они делают.
Отмечу, что в фильме модерации практически нет. Формат такой непринужденной беседы изначально был целью?
Когда мы снимали этот фильм, я готовился к тому, что получится какого-то рода разговор. А мне надо будет модерировать ситуацию и подкидывать ребятам темы. В итоге через три минуты я уже ушел, подсел к режиссеру и наблюдал за тем, как переключаются камеры.
Сами волонтеры ведь до этого не выговаривались, не общались вот так просто, за чашечкой кофе. Не говорили о том, что произошло тут за первые две недели войны. Просто не было ни времени, ни сил. И когда мы закончили снимать, я понял, что у нас получилась даже своего рода терапия. Многие выговорились и их немного отпустило.
Настроение поменялось. Если ребята приехали все такие немножко серьезные, напряженные, было видно, что стресса накопилось предостаточно. После съемок это были очень спокойные и при этом счастливые люди. Они так сказать, регенерировались.
Планы на будущее. Давай хотя бы на этот, снова непростой год.
С войной многих планов уже нет. Многие контракты посыпались. Планы – мы будем готовить еще фильмы. Я понимаю, что я буду лезть еще в свой карман. Но я считаю, что есть еще вещи, которые было бы неплохо задокументировать в этот период. С целью просто побыть в роли летописца. Только при этом не брать ручку и тетрадь, а стоять где-то за пятью камерами, там за кулисами, и наблюдать за процессом.
Беседовала Елена Черникова
Фото: архив Александра Западинского